"Грибная традиция", проза

[slash-in-perm]

Автор:  | Юм-Юм |
Название: Грибная традиция.
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Пейринг: оригиальные герои
Предупреждение: POV
Саммари: "Каждый год мы собираемся всей семьей, чтобы сходить за грибами."

Сентябрь 2005

За грибами собирались всей большой семьей: папа, мама, дядя Артем, тетя Лиза и Наташка из Ломоносова, тетя Люда с маленькой Катькой и еще более маленьким псом Трафаретом, двоюродная сестра Жанна с мужем, и еще обещали подъехать прямо к электричке родственники из Москвы: дядя Толя с семьей. Сто лет их не видел, и еще бы столько же не хотел: его новая жена, Вероника, настоящая блондинистая стерва. И сын у него затюканый, скучный «ботаник» Женька.
В итоге московские, конечно, к отправлению электрички опоздали (как пить дать, Ника не могла выбрать, что надеть: розовый или сиреневый спортивный костюм), и мы поехали в лес неполной, но очень шумной компанией, решив, что задержавшиеся догонят нас на своих четырех.
В вагоне было все как всегда в моей сумасшедшей семье: мама чихала и бегала закрывать окна, Катька причитала о чем-то глубоко детском, Трафарет носился рыжей молнией по лавкам, и все взрослые вели чинные беседы ни о чем и о здоровье. А меня происходящее мало волновало: хотелось одновременно спать, погулять по свежему осеннему лесу и домой, в Интернет, туда, где ждет загадочная Анжела из Стрельны.
Я – стандартный современный питерский подросток. Длинная челка, широкие джинсы, Muse в больших наушниках. Зовут меня, правда, нестандартно: Дилан. Это потому что старший брат, который сейчас топчет казенными сапогами гарнизон – Данил. «Зачем придумывать новое, если можно поменять местами буквы в старом?» - решили мои родители не заморачиваться. Я пошел в 11 класс в обыкновенной школе (ах, скорее бы уже из нее уйти и начать учиться интересным вещам). Я собрался поступать на авиаконструктора в университет, потому что люблю самолеты и там…
- Эй, Дилька! Ты меня слышишь вообще? Опять в других мирах плавает, - это мама произнесла как бы с досадой, посмотрев на меня осуждающе, но на самом деле, я знаю, она тайно радуется, что порой я этак сижу, задумавшись, с головой в своих мыслях – это у меня от отца. – Дилан, нам выходить. Толя уже позвонил, сказал, подъедут через минут 20. Мы решили вас с Натой оставить на станции, а сами пойдем уж, стоянку организуем пока. Ну, как обычно, к домику охотника, – был такой в нашем лесу с советских времен.
- Угу, – я краток, это тоже в папу.
Ната – моя троюродная боль. Почему, почему нельзя жениться на сестрах? Ну и что, что старше на два года, зато и поумнее моих сверстниц. И уж точно, покрасивее, со своими длинными ухоженными волосами и накрашенными миндалевидными глазищами. И я промолчу о ее ногах… потому что совершенство нельзя облечь в слова.
Мы с Наташкой уселись на приостановочный пень, служивший скамьей уже не одному поколению грибников Ленинградской области.
- Ди-и-иль. Ну ты как? – со вздохом спросила сестра, и я понял, что пришло время откровенных разговоров, и покраснел; хорошо, что мы сидим спина к спине.
- Да!.. Неплохо, в общем-то. С Олей расстались, наконец-то.
- Наконец-то? Диль, так нельзя. Полтора месяца назад ты наконец-то расставался с Аней, а до этого…
Я перебил ее многозначительным:
- Да!.. Знаю. Сама как?
Ната радостно засмеялась, сотрясая при этом и мою спину, я в который раз приказал думать, что рядом со мной сестра, а не объект для воздыханий.
- А я хорошо. Странно, но хорошо… - это было произнесено загадочно и с улыбкой, я знал, хоть и не видел ее лица. Тут мы услышали шум на дороге, параллельной путям, и двинулись встречать москвичей.
Вероника, не превзойдя все мои ожидания, появилась в белом и с сумкой в виде голубого медведя. Следом вылез вытянувшийся за год Женька, загорелый, с блестящими глазами и очень угловатый. Шелупонь девятиклассная. Дядя Толя кинулся нас с Наташкой обнимать, хлопая по спинам здоровенными ладонями.
Впятером мы отправились к стоянке, где наши покидали , а женщины уже раскладывали скатерть.
После горячих приветствий и объятий всем скопом наконец-то все вспомнили, зачем мы, собственно, приехали в глушь, подхватили корзины и мешки и разбрелись, кто куда. Мы с Наташкой уверенно двинулись подальше и в сторону ото всех, совершенно секретно курить, это было традицией уже несколько лет. Забравшись в чащу уже достаточно далеко, я обернулся, чтобы удостовериться, что мы одни, и обнаружил, что вслед за нами, также воровато озираясь, бредет Женька, сын дяди Толи. Мы затаились, подло надеясь, что он пройдет мимо, но не тут-то было. Москвич широко улыбнулся, увидев нас, и, не дожидаясь приглашения, подошел. Я посмотрел на него максимально сурово и холодно, чтобы он не думал, что в тайном обществе курильщиков ему рады.
- Ребят, есть зажигалка? – все так же приветливо спросил он, обращаясь больше к Нате, чем ко мне. Это меня задело, и я достал вместе с пачкой свою понтовую «Brig» . Только я подумал, что из этого дохлика, возможно, и вырастет когда-нибудь нормальный парень, как он достал из нагрудного кармана тонкие сигареты. Бля! Тонкие!!! Я едва сдержал челюсть, стремительно полетевшую во мхи. Женя невозмутимо прикурил, тонкими пальцами сжимая тонкий фильтр. И я подумал, что ничего, ему подходит. Не дело же, чтобы сиги были толще пальцев.
Не по-детски закурили, повисло молчание. Наконец, сестра не выдержала:
- Жень, ну ты хоть нам про себя расскажи. Давно ведь не виделись. В десятый пошел?
Москвич определенно был нашей породы, потому что ответил совершенно в моем стиле:
-Ага.
Наташка так просто не сдалась:
- Чем увлекаешься? В свободное время.
Женька посмотрел мне в глаза и с едва заметной усмешкой произнес:
- Ботаникой.
- Ой, как интересно! Растения в микроскоп смотришь?
- Нет, микрогенетикой, – он уже хотел было снова хмыкнуть, как где-то поблизости завопил Траф, оповещая о приближении родных. Наташа уже докурила, а мы с Жекой синхронно загасили сигареты о влажный ствол. Девушка поднялась и пошла на лай:
- Ладно, вы сидите, а я за грибами, для приличия, - со смехом произнесла она, и, уже серьезно, в сторону, - Теть Люда! А я тут заплутала маленько, ау!
О чем говорить двум малознакомым, но вроде как близким по крови подросткам, я совершенно не знал. Поэтому хотел было уже слинять в направлении нашей стоянки, как Жека заговорил:
- Смотри, голубой мох! – он радостно указывал в направлении какой-то плесени на стволе дерева, на котором я сидел.
Я хотел проигнорировать это величайшее открытие, но брат остановил меня:
- Ты в него веришь? В народе говорят, что он – «ломатель» судьбы.
Я встал как вкопанный, размышляя, заржать или сбежать от сумасшедшего.
- А на самом деле, обладает слабыми галлюциногенными свойствами, на фоне которых снижается критика…
- Попробуем? – в ту минуту я готов был даже попасть в больницу ради того, чтобы поймать парня на трусости.
Мы одновременно потянулись в сторону облезлой коры, где виднелись голубые стебельки. Я случайно задел пальцами его узкую кисть, удивился необычным ощущениям при соприкосновении с прохладной кожей. Мы отскребли от ствола по кустику мха и, одновременно посмотрев друг на друга, зажевали «ломательную» гадость.

Сентябрь 2010

- Алло. Привет, Жень. Ну что, за грибами как обычно, едем все вместе?
- Привет… Слушай, не могу вот так просто. А давай скажу, что у меня запарка с курсовой? А ты «приболеешь»? Отец не будет против, он все понимает…
- Да ну их, Жень, сколько можно отмазываться? Ну давай как раньше, а? Воздухом подышим, погуляем… Голубого мха поедим? – слышу смех в трубке, предвещающий мне как минимум пару минут хорошего бокса.
- Мне хватило того раза, идиот… Мне пора. Жди, завтра приеду отдельно от своих.
- Жду… - в трубке раздались гудки.
И буду, кажется, еще долго ждать тебя.

@темы: проза, на конкурс, PG, романс

---

"Сильнее, чем смерть; гуще, чем кровь." Проза

[slash-in-perm]

Авторы: Варг Лайано & Хельг
Название: Сильнее, чем смерть; гуще, чем кровь.
Фэндом: Supernatural
Пэйринг: Дин/Сэм
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Саммари: происшествие в лесу.
Предупреждения: инцест, мат.
От авторов: мы весьма вольно обошлись с якутской мифологией, но сценаристы канона тоже весьма грешат этим, так что нам не стыдно. Ещё мы в курсе, что хоть фэндом СПН и огромный, в Перми все-таки мало кто смотрел этот сериал, поэтому мы не обидимся, если никто не прочитает наше гениальное произведение.

читать дальше; продолжение в комментах

Пролог.

28 марта 2008 года, Крэндон, Висконсин.

- Итан! Итан, твою мать! Ты совсем с ума сошел? – Софи размазывала по лицу колкие от ледяного ветра слезы, рукой бездумно стиснула золотую цепочку на шее, словно надеясь, что крестик спасет её от безумия, охватившего брата.
- Идем со мной, - Итан замер на толстой ветке вековой сосны, одной ладонью уцепившись за шершавый ствол, второй – за шершавую веревку, обхватившую его шею. – Давай, мы должны сделать это, сделать вместе. Так будет лучше для нас обоих.
- Нет, я не хочу! - Софи помотала головой, она самом деле не хотела – не хотела! – идти к нему, но ноги сами потянули вперед, рука в очередной раз дернула цепочку, и та с тихим бряцаньем затерялась в подмороженной инеем траве. Но девушка не обратила внимания, как завороженная она подошла к сосне, не в силах оторвать глаз от покачивающейся на ветру пока ещё пустой петли. Где-то вдалеке ухнула сова, и Софи вздрогнула, снова упираясь взглядом в подсвеченный луной серебристый ствол дерева.
- Давай, Софи, лезь сюда, я тебя подожду, - ветер усилился, практически глуша голос брата. Софи только сильнее запахнула куртку – хотя зачем, через пару минут будет уже все равно – и подтянулась на ветке, оказываясь рядом с Итаном. Непогода устроила на его голове настоящее воронье гнездо, и Софи протянула ладонь к брату, отводя светлые прядки с его лба. Итан ухватил её за руку неожиданно горячими пальцами. В чаще что-то взвыло – волки или ещё какая хрень, что водится в этих лесах. Дрожащими пальцами Софи коснулась веревки, накидывая петлю на шею.
- Не трусь, - подбодрил брат, как в детстве, когда она, опасаясь зверей, боялась заходить в лес дальше, чем на десять шагов. На его лице застыла светлая улыбка – подстать ореолу растрепанных волос над головой. – Давай, - и он сделал шаг вперед.
Софи не успела ничего сообразить, даже взвизгнуть не успела, как её утянуло вниз, вслед за братом.
Прошуршала веревка.
Где-то в чаще снова заухала сова.
Золотой крестик бликом подмигнул с земли.
Всё.
***

- Да-да, я слушаю вас, капитан! Опять Крэндон, два трупа, Итан и Софи Фултон. Что? Не слышно нихрена за ветром! Да, снова брат с сестрой, двойное самоубийство, висельники. Трупы подчистую обглоданы зверями, только кости сухие стучат. Да я уверен, что это медведи, волки так высоко не достанут. Головы словно в насмешку не тронуты, по ним и опознали. Ну и цепочка у девушки была приметная, витая, на земле, под деревом нашли. Вас понял, срочно еду в участок.

Глава 1. Сэм.

8 апреля 2008 года, Кремлинг, Колорадо.

- Эй, Сэмми, а вот и завтрак! – на пошарпанную столешницу упали кислотно-розовая пачка чипсов и пахнущий прогорклым жиром маслянистый пакет.
- Не говори мне, что это можно есть, - Сэм сморщил нос, подальше отодвигая от себя то недоразумение, которое Дин называл завтраком.
- Еще как можно, - нахальное подмигивание, хрустящая упаковка развернулась, и тошнотворный запах заполнил комнату. Дин, кажется, вообще ничего не почувствовал, только запихнул в рот половину бургера.
- Ты умрешь от заворота кишок, - пробормотал Сэм, перелистывая газетные страницы.
- А ты умрешь от истощения, - пожал плечами Дин, ненавязчиво подпихивая розовый пакет поближе к брату.
- Не умру, если еду буду покупать я, а не ты, - он сделал вид, что не заметил этого коварного маневра, и поднял газету перед собой, всем своим видом показывая, что он – занятый человек, и такие низменные вещи, как завтрак его в эту минуту не интересуют. Особенно если этот завтрак нюхать-то невозможно, не то, что есть.
- Тебе дай волю, ты купишь ведро моркови и два кочана салата, блин, умираю, пить хочу! - Дин поднес бутылку с содовой к краю стола, резко дернул, подцепляя крышку, и тут же присосался к горлышку. Он пил долго и жадно, и Сэм чуть вздрогнул, слушая мерное бульканье. – Так вот, - продолжил брат. – А я же не какой-нибудь кролик, чтобы питаться травой, верно?
- Овощи гораздо полезнее канцерогенного мяса, которым набивают твои бургеры, - меланхолично отозвался Сэм, перебираясь на следующую рубрику. – Я вообще не уверен, что это мясо, между нами говоря.
- Полезнее, не полезнее, но определенно сытнее… Ммм… Так ты точно не будешь?
Сэм не удержался и опустил газету, глядя на невинное и ни капли не заинтересованное лицо брата.
- Иногда мне кажется, что ты специально покупаешь эту гадость, чтобы я отказался, и ты мог с чистой совестью сожрать двойную порцию, - он покачал головой и потянулся за своей бутылкой пива. – Жри уж, животное, а я себе куплю чего-нибудь поприличнее.
***
Так, под мерное чавканье Дина, он и добрался до той самой статьи. Привычно быстро пробежал ее глазами и нахмурился. Вернулся к началу, прочитал внимательнее, задумчиво погрыз кончик карандаша, который держал в руке.
- Дин, кажется, это наше дело, - осторожно позвал он брата, и тот тут же откликнулся недовольным стоном.
- Да что тебе неймется, сучка? – развалившийся на кровати Дин замер, являя собой воплощение сибаритской скорби. – Ну мы же решили отдохнуть пару дней перед новым делом, ну ё-моё, - несчастные зеленые глаза взывали к состраданию и милосердию, но Сэм был бессердечен и безжалостен.
- В Крэндоне за последний месяц было совершено три групповых самоубийства. Каждый раз это кровные родственники, в начале месяца повесились отец и дочь, примерно через неделю после этого – два брата и их сводная сестра, и вот вчера еще двое, брат с сестрой. Все они повесились на одном и том же дереве, и всех к утру обглодали животные, да до такой степени, что опознать трупы было едва возможно, - Сэм отложил газету в сторону и возбужденно вскочил на ноги. – Это же наше дело! Много ты знаешь таких историй? Здесь явно что-то неладно, - он щелкнул крышкой ноутбука, открывая его, и торопливо забарабанил по клавишам. – Я даже не знаю, что из всего этого меня настораживает больше, - он откинулся на стуле, выжидательно поглядывая то на Дина, то на загружавшийся ноут.
- Да мало ли, - брат, кажется, не высказывал совершенно никакого энтузиазма. – Начало весны – время психов, у всех черви в головах начинают ползать активнее и выжирают их мозги. Потому и вешаются.
- Дин, - Сэм укоризненно посмотрел на него и покачал головой. – Прекрати, ты же сам понимаешь, что это наше дело.
- Да ни разу это не наше дело! Животные просто охренели от голода, потому и погрызли удавленников. Они ж не дураки, чтобы от дармовой пищи отказываться, если та перед носом висит, да?
- Ага, - Сэм кивнул, так же продолжая буравить брата взглядом.
- Вот, а то, что повесились родственники – ну так у них, может, проблемы с головой – это семейное. Или там, я не знаю, вдруг они разорились? – Сэм все также не отрывал от брата глаз, не понимая, как можно быть таким бесчувственным. - Совершили преступление? – Сэм скривился ещё сильнее. – Опозорили свою семью? – наугад предположил Дин, и Сэм чуть задумался, примеряя такой вариант. – Да, определенно! – продолжил Дин, - Райнелендер – никогда о таком не слышал, значит, это какая-нибудь жуткая провинциальная дыра с населением в восемь тысяч и строгими порядками. Так что вполне вероятно, что они трясутся над своей репутацией, как ты над своим ноутом. И вот, например, дочка снялась в порнушке, папаша не вынес такого позора и заставил ее удавиться. Ну и сам после такого в петлю полез, - Дин был доволен своей блистательной теорией и продолжил рассуждать. - Братцы приторговывали наркотиками, их сестричка переспала с сыном священника, и как-то раз все они, накачавшись кокаином, вдруг осознали, как же плохо они себя вели. Ну а последние двое просто воспылали друг к другу совсем не родственной любовью. Нехорошо, - он покачал головой. - Все просто, видишь? – с торжествующим видом Дин откинулся обратно на подушку, посылая брату улыбку короля мира. – Это все люди с их больными мозгами и земными, ни разу не сверхъестественными грешками. А раз это люди, нам там делать нечего.
- И все равно я уверен, что это наше дело, - пожал плечами Сэм. – Я так чувствую, - и Дин горестно вздохнул.
Да, Дин, если уж охотник говорит, что он так чувствует – значит, стоит к нему прислушаться, оба же это знаем. Чутье отца никогда его не подводило, да многие друзья Джона Винчестера оставались живы только потому, что доверились инстинктам вместо разума. Отец… Вроде и прошло уже немало времени, но каждый раз, стоило подумать об отце, какой-то уголок у Сэма под сердцем отдавался болезненным покалыванием. Тем более, что это на этой заметке Сэм зациклился не просто так – братья и сестра, сестра и брат. Было здесь что-то не то, что-то заставляющее сердце биться быстрее и снова отходить от Дина на километр, избегая случайных прикосновений, совсем как несколько лет назад. Сэм чувствовал, что если они поедут туда, то решится что-то важное для них обоих.
- Ненавижу тебя, - сердито пробормотал Дин. - Где хоть этот твой Крэндон? Далеко до него? – Сэм навел курсор на карту, мысленно прикидывая, что, пожалуй, где бы ни находился этот Крэндон, там всяко будет лучше, чем здесь. А то в той дыре, где они решили залечь на пару дней, делать было решительно нечего, даже Дину. Вернее, Дину особенно, уж Сэм-то знал. Пара-тройка прокуренных баров с кислым пивом и разбитыми бильярдными столами, жеманные девчонки, накрашенные так, что выглядели лет на десять старше, да подозрительное – насчет этого Сэм точно не сомневался – мясо в гамбургерах.
- Это в Висконсине, - отозвался Сэм, и Дину показалось, что он ослышался.
- Где?
- В Висконсине, - повторил Сэм, задумчиво почесывая затылок.
- Делать нам нечего, что ли? – возмутился Дин. – Да я знаю, кто сожрал всех этих суицидников! Висконсинский белый гризли, что тут думать-то? – он поднял руки, скрючивая пальцы, словно когти, и изобразил свирепый оскал.
- Господи, Дин, какой же ты мудааак, - Сэм не знал, чему ему хотелось больше, то ли заржать, то ли спрятать лицо в ладони.
***
Спустя несколько миль – Сэм все-таки уговорил Дина выехать прямо сейчас, они сидели в какой-то маленькой закусочной, и ждали свой обед. Ждали они его уже с полчаса точно, так что Сэм не удержался и залез в интернет, выискивая что-нибудь интересное о городе, в который они направлялись.
- Кстати, Дин, - голос был чуть охрипшим от волнения. – Теперь я абсолютно уверен, что это по нашей части, - Сэм с торжествующим видом посмотрел на брата. – Я посмотрел статистику за последние двадцать пять лет, и знаешь что? Четыре года назад в Крэндоне тоже были убийства. Тоже в марте, тоже родственники, и тоже обглоданные трупы к утру. Теперь-то ты убедился? Более того, я посмотрел данные за март девяносто шестого, и обнаружил четыре «семейных» самоубийства.
- Заебись, - проворчал брат, провожая взглядом официантку в коротенькой красной юбочке, проходившую мимо их столика. – Как будто нам своих семейных проблем не хватает, - он подмигнул девчонке, и та, направляясь обратно, кокетливо поправила за ухо выбившуюся из прически прядку. – И чего тебе не сиделось тут?
- Дин, прекрати на нее так смотреть, - Сэм нахмурился, закрывая ноут. – У нее ноги кривые и лицо непропорциональное. – Дин с удивлением покосился на него.
- Зато она несет наш обед, - он улыбнулся официантке так, словно она была любовью всей его жизни, и с той же белозубой улыбкой развернулся к брату, - Ну что, готов к встрече с Висконсинским белым гризли, Сэмми?

Глава 2. Дин.

9 апреля 2008 года, Крэндон, Висконсин.

Собственно, чего-то подобного Дин и ожидал от этого городишки: вокруг Национальный парк, весь проросший хвощем и папоротником, покосившиеся домики на паре улиц, мотель, конечно, только один, и не самый лучший. Даже на стойке регистрации не милая девочка, а поживший своё мужик.
- Я надеюсь, стоянка-то у вас охраняемая? – кредитка с легким шорохом проехала по столу к портье, подняв небольшое облачко пыли – интересно, а уборщицы хотя бы у них есть? – тот с неожиданной ловкостью поймал её.
- Откуда бы, сынок? – мужик задумчиво почесал диновской кредиткой нос, выводя их имена в книге регистрации, – Да ты не бойся, машинка твоя приметная, кому она тут нужна?
Ну да, конечно, угонять может и не станут, а вот на детали разберут и не подавятся. Дин грубо выхватил кредитку из рук портье и, взяв сумки, направился вверх по лестнице. Настроение совсем испортилось. Пусть Сэм молится, чтобы эти смерти были по их части, иначе лишний подзатыльник ждет его давно не стриженую голову. А ещё пусть молится, чтобы в номере оказался обогреватель – как местные вообще живут в такой холодрыге?
***
- Так! – Дин только вышел из душа, и теперь стоял посреди номера в одних трусах – ну слава богу, обогреватель все-таки есть! – взъерошивая полотенцем короткий ежик волос. Окинул взглядом Сэма, соляным столпом застывшего на кровати чуть ли не с открытым ртом, и быстро оценил обстановку: видимо мелкий опять задумался и выпал из реальности, бывает, – Ты тогда сиди тут, может ещё чего найдешь, а я пойду по свидетелям. И у тебя, кажется, свитер где-то был? – Дин направился к вещам Сэма, подозрительно покосившись на него, когда Сэм проводил обнаженную спину Дина странным взглядом. – Я возьму, окей? – Дин развернулся к Сэму, держа его свитер в руках. – Эй, Сэм! Ты меня слушаешь вообще? - пришлось кинуть в ушедшего в астрал брата мокрым полотенцем.
Сэм вздрогнул, словно проснувшись ото сна, и недовольно скривил губы, двумя пальцами отбрасывая полотенце в сторону.
- Это что ещё такое? – весь вид Сэма выражал праведный гнев и искреннее недоумение. – И кто разрешил брать тебе мою одежду?
- Ну, что сегодня в астрале передают? – Дин рассмеялся, видя как гримаса на лице Сэма стала ещё более праведной и гневной, и невозмутимо натянул свитер брата. – Я тебе об этом последние полчаса и говорил, - Дин застегнул джинсы и взял кинутую на кучу сумок куртку. – Ну я пошел изучать нравы северных красоток, удачи в поисках!
Гневная смс от Сэма пришла через два квартала:
«Ёще раз уйдешь без меня, о своей коллекции кассет можешь забыть»
***
В доме Фултонов – последних жертв - его встретила заплаканная мать, без проблем пустившая в дом окружного офицера, она теперь осталась одна, её муж, как узнал Дин, умер лет десять назад.
- Вы не знаете, может у ваших детей были какие-то неприятности, может они влезли в долги, например? – поинтересовался Дин, старательно хмуря брови. Тарелка с печеньем, стоявшая на краю журнального столика, манила его, но без Сэма было трудно решить, будет ли этично придвинуть её ближе. Вот черт, все-таки в следующий раз не стоит оставлять его в номере, пусть уж лучше рядом маячит и заговаривает зубы несчастным матерям.
- Не было, конечно, у них ничего не было, мои Софи и Итан были такими хорошим, такими беспроблемными, - женщина затеребила в руках носовой платок, нервно отвела за ухо светлую прядь, - Софи даже собиралась ехать в Мэдисон, в колледж. А Итан пусть и не блистал успехами в школе, зато его звери любили, все прямо так и ластились, и кошки и псы, а однажды он принес из леса зайчонка с перебитой лапкой, он в ветеринарной клинике подрабатывал, - вот только не это, ещё чуть-чуть и она кажется заплачет, поэтому Дин поспешил задать следующий вопрос.
- А друг с другом какие у них отношения были? – в душе Дин все ещё надеялся, что никакого дела нет, и ребята повесились из-за простых человеческих причин. – Ничего странного не замечали?
- Вы знаете, последнее время, они все вместе и вместе были, никогда они так много друг с другом не общались, а теперь постоянно – приду с работы, а они телевизор вместе смотрят или читают, - женщина все-таки хлюпнула носом, и приложила край платка к покрасневшим глазам.
Дин ощутимо занервничал, утешать рыдающую немолодую женщину не входило в его планы на ближайший час. Ладно, надо по-быстрому прогнать теории с призраками и другой сверхъестественной хуйнёй.
- А ничего необычного вы не замечали? Например, резкое похолодание в доме или электроприборы пошаливали?
- Да нет… а почему вы спрашиваете? – заметив недоуменный взгляд женщины, Дин поспешил покончить с этим допросом.
- Мы постараемся сделать все возможное, мэм, - затараторил Дин ту чушь, что полагается говорить в таких ситуациях, - Смертями в вашем городе заинтересовалось окружное правление, мы разберемся, что происходит, будьте уверены.
***
За последующие пару часов Дин успел навестить ещё коллег Итана в ветклинике и пару подружек Софи, адреса которых дала мать. Они тоже ничего дельного сообщить не смогли, никаких странностей замечено не было, самые обычные ребята, правда, одна из подружек заметила, что Софи стала больше времени проводить с братом, и меньше с друзьями, но Дин не придал этому значения. Вот они с Сэмом вообще только друг с другом и общаются практически, и это совсем не плохо, а очень даже хорошо. Надо бы ускорить шаг, а то он заждался уже наверное, да и не мешало бы зайти за едой куда-нибудь, притащить Сэмми салатик, чтоб не дулся.
Городок оказался настолько дремучим, что тут не было даже нормальной забегаловки с едой на вынос, поэтому Дин слегка сменил планы и завернул в магазин, намереваясь купить Сэму яблок, а нормально пожрать уже в отеле – должна же там быть хоть какая-нибудь кафешка!
- Привет, детка, - улыбнулся Дин юной и соблазнительно девице за прилавком – вот они, северные красотки! – Свешай мне пару яблок, - и он красноречиво уставился на обтянутую белой блузкой грудь, хотя какие тут яблоки, это апельсины по меньшей мере.
Девица кокетливо фыркнула и достала бумажный пакет, складывая туда яблоки. – А вы не здешний, да? – зазывно хлопнула длинными ресницами, облизывая губы. – Наверное приехали из-за этих страшных смертей?
Дин принял и пакет из её рук, и её флирт.
- Да, из окружного управления. Ты не бойся, я не позволю, чтобы с такой красавицей что-то случилось, - он обольстительно улыбнулся, облокотившись на прилавок, собираясь продолжить знакомство, но девушка вдруг стала серьёзной.
- Кэти, меня зовут Кэти, - она нервно затеребила кончик черной косы. – Я с Софи учусь… училась вместе, а тут только подрабатываю.
Дин нахмурился, поняв, что девушка, во-первых, оказалась школьницей – хотя хрен их разберет, акселераты чертовы, а, во-вторых, связанна со смертями, и если она расскажет, что-то подозрительное о них, им придется ещё долго задержаться в этом городке, Сэмми же не отстанет.
- Если тебе есть что сказать по расследованию, говори, не бойся.
Кэти отчего-то залилась краской и вытащила из-под прилавка бумажку,
- Вот, мой телефон, - она сунула её Дину в руки, - Позвоните мне завтра, у меня будет выходной, я вам все расскажу.
Ну, главное, чтобы это не было оригинальным способом назначить свидание. Дин ухмыльнулся, поудобнее перехватив пакет с яблоками.
***
Сэм увлеченно щелкал мышкой, склонившись над ноутбуком. Он до сих пор сидел на кровати, поджав под себя босые ноги и поминутно сдувая с глаз мешающуюся челку.
- Привет тебе от растительного мира Висконсина! – Дин кинул в брата пакетом с яблоками, скидывая куртку.
- Если с моим свитером что-то случилось, то тебе этот мир скоро скажет «прощай», - предупредил Сэм, корча недовольную мину. Он машинально залез в пакет рукой, вытаскивая яблоко, и откусывая от него. Эти Сэмовы губки бантиком тут же стали влажными, и Дин пустым взглядом уставился на них, - Пока ты налаживал с ним связь, я тут узнал, что оказывается 29 февраля у многих северных народов было днем почитания злых духов, им приносились кровавые жертвы и устраивали праздник, чтобы в остальное время, они были сыты и спокойны.
- Ну да, - Дин скинул ботинки и устроился на кровати, рядом с братом, заглядывая ему через плечо, Сэм как-то нервно вздрогнул, откладывая яблоко в сторону и облизывая губы, Дин протянул руку за его спиной, чтобы удобнее упереться ей в кровать и попал на голую лодыжку, - Но причем тут 29 февраля?
- А притом! – Сэм торжествующе на него посмотрел, - Притом, что самоубийства происходят только в високосные года, и первые жертвы погибали именно 29!
- Как приятно иногда иметь рядом с собой умника, любящего рыться в старых легендах, - Дин ухмыльнулся, а Сэм плавно повел ногой, сбрасывая его ладонь. – Ну что тогда готовим соль и спички?
Сэм неопределенно повел плечами, сощурился, видимо снова вспомнив о свитере.
- Ну а ты что узнал? – мелкий наконец отвернулся от светящегося экрана, оказавшись как-то слишком близко, челка снова закрыла ему глаза, и Дин уже потянулся, чтобы убрать её, как Сэм отодвинулся чуть дальше. – Так что?
- Аааа, - Дин почувствовал какое-то разочарование и нервно потеребил край свитера. – Ничего, по последним жертвам, обычные ребята, сестренка такой же ботаник, как и ты, а братец любитель зверей. Правда, девчонка в магазине сунула мне свой телефон, сообщив, что знает, что-то об их гибели – она с сестрой училась вместе - но я не уверен, что это не просто предлог, чтобы познакомиться со мной поближе, - Дин расплылся в довольной улыбке.
Сэм скривился,
- Не хочу, чтобы тебя потом посадили за совращение малолетних, так что, если что, завтра ты без меня никуда не пойдешь, понял?
- Эй! Если тебе никто не дает, это не значит, что надо лишать меня маленьких радостей жизни! – но, заметив взгляд Сэма, Дин предпочел заткнуться, - Окей-окей, это будет компенсация за сегодня, но звонить ей буду я.
***
Ложась этим вечером спать, Дин кинул свитер Сэму, и заметил, как тот на секунду ткнулся в него носом.

Глава 3. Сэм.

Сэму всю ночь снилось не понять что. Чем-то это было похоже на те кошмары, что мучали его после смерти Джессики. Но только если после них он чувствовал только жгучий страх, тесно сплетенный с чувством вины и приправленный бешеной яростью, то теперь ему казалось, что во сне он видел что-то наподобие гигантского спрута. Что-то, после чего осталось ощущение липкого, скользкого и почему-то горячего, почти обжигающего. И где-то на грани ускользающего сна он ощущал какой-то тоскливый голод, жгучую тоску по чему-то недосягаемо близкому. Самое странное, что он проснулся с тянущей истомой в низу живота, в следующую секунду понимая, что трется стояком о не слишком-то чистые мотельные простыни. Что за?..
Сэм резко сел, вздрагивая, и попытался прикрыться одеялом. Хорошо, что Дин еще мирно сопел в подушку… Черт, да что такое? Нет, конечно, Сэм – здоровый и молодой мужчина, и организм требует своего, но не после таких же снов! Ладно, если бы ему приснилась какая-нибудь молодая и красивая девушка, хотя не сказать, чтобы они снились ему так уж часто. Но это… Сэм не мог сказать почему, но он точно знал: то, что приснилось ему, не имело ничего общего с очаровательными девчонками. И еще он знал, что не хотел бы, чтобы это повторилось снова.
- Сэмми? – Дин сонно заворочался, кажется, приподнялся на локте, с недоумением глядя на брата, стараясь сфокусировать на нем взгляд. Сэм непроизвольно подгреб одеяло ближе к себе и натянуто улыбнулся.
- Доброе утро, - пробормотал он, соображая, как бы половчее добраться до ванной.
- Доброе, - Дин, взъерошил и без того лохматые волосы, со стоном зевнул, да так, что Сэму показалось, он вывихнет себе челюсть. На щеке брата отпечатался розоватый след от подушки, и Сэм нервно хмыкнул, глядя на помятого братца. Сам-то он сейчас, похоже, выглядит не лучше. Только еще вдобавок ошалелые блестящие глаза и румянец на щеках. Черт бы побрал этот долбаный румянец! Дин и в детстве дразнил его, приговаривая, что сопливый мелкий краснеет, как девчонка. А Сэм стискивал костистые кулаки и лез в драку, отстаивая, как ржал неугомонный Дин, девичью честь.
- Чур я первый в ванную, - предупредил Сэм, собираясь с силами. В конце-концов, он же не виноват, что организм так отреагировал на сон? Не виноват. Да и вообще, какое Дину дело до чужих стояков? Совершенно никакого.
- Окей, принцесска, я пока посплю еще, - Дин рухнул обратно на подушку, переворачиваясь набок, закутываясь в одеяло, похожий на гусеницу в коконе. Сэм даже не огрызнулся на «принцесску», просто рывком откинул одеяло, спустил ноги с кровати и в пару длинных шагов добрался до ванной. Фффух. Так и думал… Предательское зеркало бесстрастно отразило два ярких пятна на острых скулах, Сэм помотал головой, и, недолго думая, сунул ее под холодную воду. Не сказать, чтобы стало намного легче, но организм от такой подлости явно смутился. Вот, а теперь прохладный душ – и станет совсем хорошо. Можно было бы отпустить себя и подрочить, но все то же скользко-липкое ощущение в груди не давало Сэму это сделать.
***
Он вышел из ванной как раз вовремя. Дин, полуодетый, лениво развалился на кровати, прижимая к уху телефонную трубку. По хрипловато-урчащим ноткам его голоса Сэм моментально понял, что, даже если та девчонка, подруга погибшей, действительно что-то знает - Дин уж точно не собирается упускать своего шанса пофлиртовать с ней. Придурок. Отчего-то Сэм ощутил острое недовольство, пожалуй, похожее даже чем-то на ревность. Мда, не только Дин тут придурок… Хотя приход младшего брата несомненно положительно сказался на поведении старшего. Тот нахально подмигнул, пробормотал еще несколько тягуче-вязких фраз, и нажал на кнопку, отключаясь.
- Чего полезного узнал? – поинтересовался Сэм, садясь на кровать и ероша полотенцем мокрые волосы.
- Да так… Девчушка предлагает встретиться сегодня, говорит, что хочет рассказать нам кое-что ужасно интересное, - Дин со вкусом потянулся, уставившись прямо на Сэма. – Она сегодня свободна, так что я решил – чего тянуть? Ну и предложил ей встретиться часика через полтора, а у нее, вот удача, не поверишь – сейчас никого нет дома, - голос Дина приобрел чуть мечтательные нотки, но Сэм не был бы Сэмом, если бы не обломал брату весь кайф. - Не забудь, что я говорил тебе про несовершеннолетних и про то, что я поеду с тобой, - непреклонно произнес он, с удовлетворением наблюдая, как на блаженной морде появляется тень недовольства.
- Мамочка Сэмми, - проворчал брат, нехотя поднимаясь с кровати и направляясь в душ. Сэм довольно хмыкнул.
– Хотя, я до сих пор не верю, что это наше дело, если честно, - донесся приглушенный голос Дина из-за приоткрытой двери ванной. Сэм тут же в красках представил, как брат скидывает футболку, а потом и трусы, а дверь не закрыта, и можно бы было… Нет, лучше об этом не думать. Не время, да и не место. Лучше подумать о том, как доказать Дину, что это все-таки их дело.
- Забыл сказать, вчера, когда ты так нагло бросил меня тут одного, я звонил копам в отделение, - Сэм подошел к двери, вжимаясь в неё щекой, брат был тут, так близко и так далеко одновременно.
- Угу, - пробурчали из-за двери и раздалось характерное шарканье зубной щетки.
- Они хотели бы нас видеть, - продолжил Сэм, - Очень рады, что окружное правительство заинтересовалось смертями.
- Зато я бы предпочел не видеть их! – Дин явно сплюнул пасту, - Но хорошо, едем! Точнее идем, вряд ли в этом городке вообще может понадобиться машина, - явно недовольно буркнул Дин и включил воду.

***
Минут через сорок окружных агентов Джеймса Пейджа и Питера Гранта встретил в полицейском участке агент Грей, юный помощник шерифа, явно с гордостью носивший это звание. Сэм глянул на явно разочарованное лицо Дина, брат видимо ожидал увидеть сексуальную секретаршу в откровенном наряде. О чем не преминул тихо шепнуть Сэму, пока они шли по коридору в морг – Сэм специально попросил показать им трупы, надеясь, что обглоданные кости с совершенно целыми головами будут выглядеть достаточно сверхъестественно для Дина.
- Мы так рады, что этими смертями заинтересовалась окружная полиция, - тараторил мальчик, его прямо распирало от удовольствия – ещё бы такое интересное дело, в его возрасте наверное многие копы мечтали о героических свершениях. – Это ведь что-то совершенно непонятное – столько самоубийств да ещё и на одном дереве, похоже на какую-то секту! Оооо, а если бы вы увидели трупы – какие звери могли их так сожрать тоже непонятно. Впрочем, да, сейчас сами это увидите.
Сэм вдумчиво слушал болтовню мальчика, стараясь вычленить что-то полезное для их собственного расследования. Может это что-то типа оборотня или вендиго, но почему тогда голова осталась целой?
- Вот мы и пришли, - помощник шерифа потянул тяжелую железную дверь, запуская их в морг. – Кто из вас будет смотреть?
- Да мы оба… - начал было говорить Дин, но Сэм пихнул его в спину, выталкивая вперед, за что получил ощутимый пинок по ботинку.
- Агент Пейдж, он у нас эксперт по трупам, - Дин ещё раз попытался незаметно пнуть его, но Сэм успел отойти подальше.
Сэм замер у стены, насмешливо наблюдая, как Дин помогает Грею открывать железный ящик, а потом вытаскивает носилки с трупом, точнее с тем, что от него осталось. Судя по изменившемуся лицу Дина, до брата наконец дошло, что тут явно неладно.
***
После формального разговора с шерифом, который, кстати, оказался весьма сочной дамой лет сорока – Дин тут же распушил перед ней хвост, оставив Сэма недовольно стоять за своей спиной, нужно было направляться к той девушке, однокласснице погибшей, чему Сэм был ещё более недоволен. Он и сам в сущности не знал, зачем идет вместе с Дином, портя ему всё удовольствие, но отпускать его одного очень не хотелось.
- Блин, Сэмми, видел бы ты эти трупы, - после того, как они вышли из участка Дин не мог заткнуться, тела явно поразили его воображение, зато он перестал сомневаться, и то хорошо.
- Я там был, Дин, и тоже все прекрасно видел!
- Но ты не видел вблизи! Эти белые обсосанные кости, и абсолютно целая, слегка подгнившая голова. Я даже не знаю, что и думать, какой монстр может недоесть свой обед? Я думал, в голове по их мнению самое вкусное – мозг!
- Ну видимо, это какой-то неправильный монстр, - пробурчал Сэм, они уже практически подошли к дому девушки, и настроение совсем испортилось.
Как Сэм и предполагал, Кэти не очень-то обрадовалась тому, что вместе с агентом Пейджем прибыл и агент Грант. Она, кажется, очень хотела произвести на агента Пейджа впечатление допбропорядочной школьницы и потому красовалась сейчас перед ними в просвечивающей блузке, едва сходившейся на груди, коротенькой плисированной юбочке и светлых чулках. Ну просто мечта для педофила, с легким раздражением подумал Сэм, улыбаясь хозяйке.
- Итак, мисс Эштон, мой коллега сообщил, что вы владеете кое-какими сведениями, которые могут нам помочь в раскрытии убийства – мы считаем, что если это и не прямое убийство, то доведение до суицида точно – Фултонов, - Сэм аккуратно устроился на диване, укоризненно глянув на Дина, прямо-таки пожиравшего девчонку взглядом.
- Да, пожалуй, - надо отдать Кэти должное, если она и была расстроена приходом незваного детектива, то вида она больше не подавала. – У них был… небольшой конфликт с одним из наших одноклассников.
- Что произошло?
- Майкл одно время пытался ухаживать за ней… Софи добрая, вернее, - тут же поправилась она. – Вернее, была очень доброй и милой. Не сказать, чтобы она была такой уж красавицей, но у нее было свое особенное обаяние. Наверное, при желании она могла бы очаровать каждого, другое дело, что желания-то у нее не возникало, - Кэти задумалась на несколько секунд. – По-правде, она не встречалась ни с кем последние три года.
Сэм кивнул, показывая, что внимательно слушает, и девушка продолжила.
- А Майклу она нравилась с младших классов. Сначала он лез к ней, ну, знаете, донимал ее, как делают почти все мальчишки, когда не знают, как привлечь внимание. Впрочем, потом все изменилось. Он несколько раз пытался позвать ее на свидание, но каждый раз она улыбалась ему, так кротко и мягко, как умела лишь она, на нее невозможно было сердиться, улыбалась, благодарила, но говорила, что не может. Он посылал ей букеты цветов и едва ли не ночевал возле ее дома. А однажды… - она развела руками. – Однажды он пришел в класс весь в синяках и с рукой в лубке. Мы, естественно, принялись расспрашивать его, что такое, но на все вопросы он огрызался, что подрался. И постепенно мы отстали от него. А я заметила, что он стал держаться на расстоянии от Софи. Он по-прежнему смотрел на нее, не отрываясь, но теперь во взгляде его появилось что-то новое. Какая-то тоска по недосягаемо близкому.
Сэм вздрогнул, ощущая, как в животе снова зарождается холодный склизский клубок, и чуть подался вперед. Кэти, ободренная, хоть и несколько смущенная его реакцией, закончила:
- Это произошло меньше, чем неделю назад, а потом, за день до того, как она повесилась… до того, как ее убили, Софи рассказала мне, что Майкл подрался с Итаном. Но так и не успела объяснить, почему, - девушка ощутимо вздрогнула, и Сэм послал ей самую сострадательную и понимающую из всех своих улыбок. – Так что, конечно, вряд ли, что Майкл как-то замешан в этом, но мне почему-то кажется, что здесь что-то неладно.
Сэм замер, прислушиваясь к своим ощущениям, и только сейчас заметил, что тихий хруст, отмечавший, что Дин добрался до вазочки с печеньем на столе, уже давно затих. Значит, не он один слушал внимательно, не он один чувствовал, что Кэти права. Что-то здесь неладно.
***
Они узнали адрес незадачливого ухажера, и уже через несколько минут мчались к нему. Нетрудно было догадаться, что дверь им открыл сам Майкл. Щелкнув корочками удостоверений, братья вошли в прихожую. Майкл, итак выглядевший не лучшим образом, сник еще больше.
- Вы по-поводу самоубийства? – голос его был тихим, каким-то надломленным. Под глазами красовались огромные желто-зеленые синяки, явно уже сходящие, но было страшно представить, что же тут было неделю назад, плавно переходящие в подживающие ссадины на скулах, рука в лубке висела на уровне груди.
- Можно и так сказать, - кивнул Дин, пристально вглядываясь в лицо парня. Тот тяжело вздохнул. – А что, вы ждали кого-то вроде нас?
- Не знаю, - Майкл сгорбил плечи, качая головой. – Я… Просто, я знаю, почему Софи повесилась, - он тяжело вздохнул, отводя в сторону глаза. Странно было видеть этого высокого и мускулистого парня таким – тоскующим, почти сломленным.
- Ну? – нетерпеливо подначил Дин.
- Это все из-за него, из-за Итана! – неожиданно выкрикнул Майкл, и Сэм вздрогнул от ненависти, звучащей в его голосе. – Это он виноват, он заставил Софи повеситься вместе с ним!
- Что вы имеете в виду, Майкл? - вступил в разговор Сэм, глядя вглаза дрожащего от ярости парня. – Мы расспрашивали ваших одноклассников и узнали, что вы с Итаном подрались… Это правда?
- Правда! Я бы убил его, не колебаясь, если бы она не заступилась за него!
Братья переглянулись. Вот теперь стало еще интереснее. Что такого мог совершить этот Итан, нравившийся всем, если этот мальчишка сейчас сжимает пальцы здоровой руки в кулак и грозит им воздуху?
- Так все же, что случилось? – надо мягче, терпеливее. У Сэма это всегда хорошо получалось.
- Он совратил ее, совратил Софи! – челюсти обоих Винчестеров медленно поползи вниз. - Я видел в окно, как он… как они… - у Майкла не хватало ни слов, ни сил, чтобы сказать. – Они целовались, а потом ублюдок Итан начал расстегивать на ней блузку, и… блять, - он замотал головой.
В комнате повисла тяжелая пауза. Сэм покосился на Дина, и увидел, что у того чуть глаза не вылезли из орбит, а на лице застыла отчетливая гримаса отвращения. Что ж, теперь, по-крайней мере становилось понятно, почему воздыхатель Софи так люто возненавидел ее же брата. Кто другой мог бы предположить, что все это было не очень-то правдоподобным, как могут брат с сестрой испытывать плотское влечение друг к другу, как могут поддаться ему и преступить незримую границу, окунаясь в омут греха, от которого им никогда не отмыться? Кто другой, но не Сэм – о да, Сэм прекрасно знал, что значат совсем не братские чувства.
- И… - Дин откашлялся, но его голос все равно звучал хрипло. – И вы думаете, что после этого Итан решил повеситься, и сестру с собой же утащить?
- Он опозорил ее, - лицо Майкла приняло строгое выражение. – Опозорил себя и всю свою семью. Не знаю, как вы, а я бы тоже не смог жить после такого.
Сэм отвернулся, чувствуя, как розовые пятна проступают на скулах.
***
Назад они шли в молчании. Одного брошенного на брата взгляда Сэму хватило, чтобы понять – тот тоже близок к тому же бешенству, что отравляло душу Майкла. Губы Дина, сведенные в одну белую линию, нахмуренные брови, руки, мрачно сунутые в карманы… И тягостное молчание, Дин даже не комментировал мимо проходящих девиц.
Сэм готов был поклясться, что не он один вспоминает сейчас тот идиотский вечер, почти десять лет назад.
Дин так громко хлопнул дверью, что, казалось, еще один такой хлопок – и огромный пласт штукатурки упадет прямо на него.
- Чувак, успокойся, - Сэм положил ладонь ему на плечо, и Дин вздрогнул, словно по его телу прошелся электрический разряд. – Успокойся, - повторил Сэм. – Все нормально.
- Ты, блять, понимаешь, что ни разу это не нормально? – зашипел Дин. – Не нормально, когда брат ебется со своей сестрой. Он должен ее защищать, а не трахать, понимаешь ты?
В ярких от злости глазах Сэм увидел свое отражение, и этот лохматый парень с опасливым выражением лица ему совершенно не понравился. К счастью, в следующую же секунду Дин отвернулся, стаскивая куртку с плеч, вешая ее на крючок.
- Дин… - эта мысль пришла ему в голову ещё тогда, когда он только увидел эту статью в газете. Боже, но он отдал бы все, чтобы она не оказалась правдивой, боже, только бы… - А что если и другие жертвы тоже… повесились из-за этого? Ну, те братья и сестра, девчонка со своим отцом…
Дин медленно развернулся обратно, и что-то в его лице было такое, что Сэм очень пожалел о своей догадке. Может, потому, что с каждой секундой все больше понимал – он угадал. И, кажется, Дин тоже понимал это.
- Что за херня творится в этом городе? – почти прошептал брат, снова срывая кожанку с вешалки. – Ты как знаешь, а мне надо немного привести мысли в порядок. Ближайший бар, думаю, подойдет. Ты со мной? – он застыл на пороге, уже готовясь выскочить наружу. Сэм медленно покачал головой.
- Я постараюсь поискать какую-нибудь информацию, - и прежде, чем он закончил фразу, Дин уже захлопнул дверь. Штукатурка, к счастью, не обвалилась.
***
Сэм добрел до кровати и тяжело рухнул на нее. Мысли, которые он долгие годы упрямо загонял в самую глубину, сейчас упрямо полезли назад, цепляя, громко крича и не давая покоя.
Ему около четырнадцати, они с Дином постоянно ругаются, и старший брат никак не может взять в толк, что нашло на его раньше такого спокойного Сэмми. Не проходит ни дня, чтобы они не поцапались по мелочи. Дин смеется и списывает все это на переходный возраст, и, может, он прав. Но зато Сэм точно знает, что каждый день, когда он видит Дина с какой-нибудь девчонкой, когда видит на его шее или плече темно-красный, весь в мелких точечках засос, когда чувствует, что запах его одеколона перебивают сладкие духи… Каждый такой день распаляет его все больше. Доходило даже до драк, не тех спаррингов, которые они устраивали время от времени для тренировок, а самых настоящих, с кровью, сочащейся из разбитой губы и ярости, наполняющей мышцы новой силой. Папа, впрочем, смеялся над ними, приговаривая, что в семье, где растут два пацана, такое неизбежно. Такое?..
Время идет, и постепенно Сэм учится контролировать себя. До тех пор, пока отец в очередной раз не уезжает куда-то, оставляя их вдвоем на неделю. На третий день Дин вернулся посреди ночи, совершенно пьяный, и такой расслабленный, каким Сэм его не видел уже очень давно. Он рассмеялся, увидев брата, согнувшегося над письменным столом, пробормотал что-то про малолетнего ботаника, и, скинув с себя провонявшую дымом одежду, забрался в кровать, отрубаясь почти мгновенно.
Сэм тогда долго сидел, пялясь в учебник, но, не видя ни одного слова, замер, прислушиваясь к его дыханию, а потом сделал то, о чем жалел до сих пор и что совершил бы снова, если бы у него была возможность вернуть все вспять. Он разделся и ужом скользнул под одеяло к брату, прижимаясь к его горячему, почти раскаленному боку, обвиваясь вокруг него, прижимаясь и целуя в приоткрытые губы. Дин тогда проснулся почти мгновенно, несмотря на алкоголь, попытался было отпихнуть Сэма, но тот крепко вцепился в него, смял поцелуем готовый распахнуться в недоуменном окрике рот. Дин застонал ему в губы, и от этого звука Сэм задрожал, чувствуя мучительное желание то ли заскулить, то ли рассмеяться от счастья. Брат больше не отгонял его, напротив, прижал теснее к себе, провел шершавыми ладонями по спине, заставляя выгнуться навстречу и ответить на ласку тихим стоном. Они оба улыбались, и Сэм тоже был совершенно точно пьян. Ладонь скользнула по боку, все ниже, ниже, и в следующее мгновение Сэм застонал от неожиданности, выбрасывая бедра вперед, Дин хрипло рассмеялся, шепча нечто среднее между «Сэмми» и «сучка», и сжал ладонь сильнее.
Наутро Сэм проснулся от сердитого возгласа Дина. У того похмелье, он болезненно оскалился, хватаясь руками за голову, но что ему не понравилось больше всего – это то, что его голый младший брат лежит в одной с ним постели, и что на губах и шее этого брата живого места нет. Теперь Сэм точно знал: все, что было до этих пор, это не ссора, а так, мелкое недоразумение. Они тогда не разговаривали друг с другом, пока не вернулся отец, и еще несколько дней после этого. Дин то срывался и орал на Сэма, то просто игнорировал его, уходя из дома на весь день, не слушая крики брата про то, что Дин не виноват, что Сэм сам залез к нему в кровать.
***
Странно было сейчас вспоминать об этом. Странно оттого, что он прекрасно понимал, что чувствовали Итан и Софи Фултоны, понимал – и мог их простить. А вот Дин, похоже, нет. Сэм тихонько застонал, закрывая руками лицо. Боже, я проклятый грешник, и я хочу своего брата. Кожа под пальцами лихорадочно горела, и, кажется, пришла пора применить утреннее средство. По дороге в ванну он замер, подцепив с кровати свой свитер, тот, что Дин надевал прошлым днем, и от него до сих пор пахло братом, этой его причудливой смесью одеколона, кожи и машинного масла. Боже, боже…
Сэм прижимается лбом к холодному кафелю, закусив губы и до боли зажмурив глаза. Та ночь до сих пор стояла перед его глазами, ничуть не померкнув, он помнил все. Как Дин щурит глаза, когда он пьян, как движется его ладонь, когда он хочет доставить удовольствие, как он вздрагивает и тихо выдыхает сквозь зубы, когда кончает. Еще одно сильное движение ладони – и Сэм тихо вскрикивает, содрогаясь всем телом. Разрядка не приносит ничего, кроме болезненного чувства опустошения и все растущего скользкого клубка. Боже, боже, я же пытался это все забыть, я же пытался.

@темы: проза, на конкурс, Supernatural, NC-17

---

"Только мы", видеоклип

[slash-in-perm]

Автор: fiery-solveig
Название: "Только мы"
Фэндом: Merlin BBC
Пэйринг: Arthur/Merlin
Рейтинг: PG
Музыка: Future World Music - A Kiss For Goodbye
Дисклеймер: всего лишь фан, денег не приносит.
Сюжет: Мерлин - волшебник. Его дом - это лес, населенный магическими существами. Но однажды в этот дом приходят нежданные гости, возмутители спокойствия - рыцари во главе с принцем Артуром. Они не верят в магию, они ее боятся. По приказу короля, они должны убить всех встретившихся на пути волшебников. Но у Любви свои планы... Артур и Мерлин видят друг друга, и чувство сильное, неподвластное разуму моментально вспыхивает огнем...

@темы: на конкурс, клип, PG

---

"Можешь не рождаться барсом? – Не рождайся." Проза

[slash-in-perm]

Автор: Солнечное Утро
Название: Можешь не рождаться барсом? – Не рождайся.
Рейтинг: R
Жанр: pwp

Каждый барс нашей стаи ждет обряда инициации, как ждут первой случки с самкой. Каждый, но только не я. Не повезло мне родиться барсом-оборотнем, ну что я могу тут сделать? О, я хотел бы быть беззаботным фавном, или веселым цветочным эльфом. Ну в крайнем случае, человеком.

Но, нет! Я родился барсом, и теперь иду по темному страшному лесу, доказывая свою состоятельность, как мужчина, и как охотник. Глупые, изжившие себя традиции. Я в любое время суток назову все травы в округе и их свойства, но ни за что не поймаю ни зайца, ни даже белки.

Ну не охотник я, что поделать! И шерсть у меня тонкая, греет плохо, и когти небольшие. Недоразумение, одним словом. Зато в человеческой форме я хорош. Тонкий, с мягкими белыми волосами, и с зелеными глазищами. Только вот толку то от этого? Глазами добычу не убьешь.

Мм… что это? Дым? Впереди люди? Нет, их раздражающего запаха вроде нет… Подберусь ка я поближе, да посмотрю. Странно так, костер горит, вещи лежат, а никого рядом нет.

-Что ты тут забыл, малыш?

От неожиданности кубарем слетаю в кусты и испуганно выглядываю оттуда. Кто ко мне так за спину подобрался, что я не заметил? Я может, никудышный охотник, но слух то у меня ого-го!

Ой, мамочка моя белая тигрица! Это же сам Коготь, собственной персоной! Легендарный барс, им новорожденных котят пугают, чтоб не шумели по ночам. Ему лет уже уйма сколько, а о его подвигах ходят легенды…

Да не может быть, чтобы я его так встретил!

-Малыш, ты оглох?

Земля вернись. Что же он меня за шкирку так держит, как малыша какого? Я же уже почти взрослый барс, а он? Так, а откуда хвост? Я что, сам не заметил, как перекинулся? Ну и дела… А он даже не напрягаясь держит, сильный какой, и красивый. И волосы такой гривой по плечам, а глаза внимательные, ярко-желтые, сверкают.

-Мр?..

Ах, ну да, я ж еще в зверином облике говорить то не научился. Маловат я еще для такого. Надо обратно в человека, но не могу же я сосредоточиться, когда он так смотрит, и когда я в воздухе тут болтаюсь, как кусок мяса в кладовке.

-Выпустили котят в лес, всю охоту мне испортили.

Ааа! Зачем меня к костру! Я не вкусный, не ешь меня! Ой, не ест. Положил на плащ и по голове похлопал. Сидит рядом, на огонь смотрит. Если присмотреться, у него в уголоках глаз – морщины, и сами глаза усталые.

Я даже сам не заметил, как подобрался к нему поближе и ткнулся носом ему в ладонь. Знаете, в звериной форме так запахи все чувствуются… А у него запах – держите меня семеро. Он же тоже барс, и еще какой к тому же!

В общем, лизнул я ему ладонь. А потом еще раз. А потом запястье, потом по руке поднялся до локтя, там, в ямочке, просто уммм! Праздник! Выше – небольшой шрам, плечо, шея. Ох ты, какая шея! Только его волосы щекочут, но он такой весь, что мне на волосы уже все равно, я бы его всего тут обнюхал-вылизал. Зверь, он всегда зверь, что сделать.

Я понял что творю, только когда он меня на спину опрокинул, и руки мне за голову задрал, прижимая к земле. Ой, руки. Я обратно перекинулся? Ну что ж я не замечаю то сегодня ничего!

А он замечает. Ясное дело, замечает, как у меня стоит, когда он тут меня своим телом в землю вжимает. У кого б не встал, когда тебе так властно ноги раздвигают, при этом кусая-целуя шею и плечи? Я б за его плечи бы ухватился, но он же руки держит, не пускает, прижал ладонью к земле, и все тут.

А сам весь… Ну невозможно же! То приласкает, то отстранится. Я тянусь за ним, хныкаю, как котенок, пытаюсь его хоть ногами к себе притянуть. А он смеется, зараза такой, и целует, все лицо уже зацеловал!

Я вот ждал, конечно, но когда он во мне оказался, мне, словно, весь дух вышибло. Я аж зашипел, и он мне руки освободил, так я ему тут же в плечи впился. Он посмотрел-посмотрел, и вдруг лизнул меня в губы. А язык у него теплый, и шершавый, ну ровно как у кота большого.

Я ему улыбнулся, и тут он начал двигаться. Я думал – до этого было хорошо. Я ошибался. Хорошо теперь. Мать моя тигрица, да как же замечательно, когда он меня вот так прижимает и двигается, двигается, медведь его раздери! Я уже не знаю, на земле ли я, или он меня держит, только чувствую, как все тело дрожит-дрожит, и по спине искры щекочут, по всему телу.

Словом, в себя я пришел только когда уже утро начиналось. Лежу, тепло, хорошо… Обнимает меня кто-то. Так. Это кто меня обнимает? Обернулся, увидел Когтя, и все вспомнил сразу. И как он меня верх - вниз словно котенка мотал, и как на себя насаживал, и как сжимал лапищами своими, когда я уже терпеть не мог.

Смотрю я на него, и страшно мне. А ну как теперь выгонит? Кому я там, в стае, нужен буду? Мне же надо было утром добычу принести. А какая добыча, когда меня тут самого такими руками сильными держат?

-Спи, малыш. Нам сегодня дорога длинная.

-Мр…

А шерсть у него теплая, хоть и жесткая. Но на животе совсем белая, и очень мягкая. А еще – у нас с ним своя стая. И там мне не нужно никому и ничего доказывать. Вот так.

@темы: проза, ориджинал, на конкурс, PWP, R

---

"Отшельник", проза

[slash-in-perm]

Автор:  Синий Кот
Название: Отшельник
Рейтинг: PG за упоминание слэша
Саммари: Рассказ о том, как одно происшествие в лесу может изменить жизнь людей. Время действия – начало девятнадцатого века.
Предупреждения: нет


Должно быть, я просто устал от городской жизни и ее суеты, потому решился и уехал, выбрав конечным пунктом моего путешествия далекий уральский город Чердынь. Дорога оказалась долгой и нелегкой. И когда я наконец ступил на твердую землю после тряского дилижанса, уже валился с ног от усталости. Я и раньше был в таких провинциальных городках, но этот поразил меня каким-то совершенно особенным ощущением. Вот она – настоящая русская «глушь», не испорченная цивилизацией. Ни на минуту я не пожалел о своем путешествии, потому что это именно то, чего мне так не хватало.
На почтовой станции я узнал, где можно снять жилье, и вскоре уже устраивался в уютной комнате, предоставленной моей радушной хозяйкой Марьей Игнатьевной. Первые дни я только и делал, что ел до отвала и отсыпался. Потом мне показали город, солеварни и недавно построенную церковь на холме. Город оказался даже меньше, чем я ожидал, и, чтобы обойти его вдоль и поперек, нам хватило дня. А после меня оставили в покое, и с того момента я был предоставлен самому себе. От вида, открывающегося с высокого берега Колвы, захватывало дух. Бескрайние поля и леса, сходящиеся с небом у горизонта, - вот где можно прочувствовать, сколь необъятна Россия. Я мог часами просиживать на берегу, прихватив с собой корзинку с едой, заботливо собранную моей хозяйкой. Ко мне вернулось вдохновение, и теперь я снова мог писать. Иногда же брал удочку и рыбачил вместе с местными рыбаками, а они рассказывали много разных историй о своем крае. Вечером, вернувшись домой, я записывал их.

С каждым днем я любил это место все больше. А еще, поверив рыбакам, я обязательно решил для себя посетить местные леса. Говорили, что там просто несметное количество грибов и ягод.
- Да как же вы один в лес пойдете?! - испуганно всплеснула руками Мария Игнатьевна, моя хозяйка. – Заблудитесь вы в наших лесах без проводника-то. Возьмите хоть Ваську – работника нашего, он все леса тут вдоль и поперек избродил.
- Да бог с вами, Мария Игнатьевна, я только с краю похожу и вернусь обратно, - улыбнулся я.
- Ох, пропадете вы там… - покачала головой хозяйка, но спорить дальше не стала.
На следующий день я с рассветом двинулся в путь. Мария Игнатьевна собрала мне с собой корзинку со всякой провизией и взяла с меня слово не заходить слишком далеко в лес, потом перекрестила на дорогу и отпустила с миром.
Лес оказался дальше, чем мне показалось с берега, и я порядком устал, пока добрался до него. Солнце поднялось уже высоко, и я поскорее скрылся под сенью деревьев, в приятной прохладе. Я решил отдохнуть немного и присел на поваленное дерево, огляделся. А ведь мужики, похоже, не обманули, потому что из травы выглядывали темные шляпки белых, а чуть подальше я приметил парочку подосиновиков.

Незаметно для себя я сошел с дорожки, и теперь ноги утопали в мягком ковре из мха. Лес становился все гуще, но мне все еще казалось, что я легко найду дорогу назад. И шел вперед, корзинка была уже почти полной, а еду я переложил в заплечный мешок. Солнце было уже высоко, пора бы сделать привал и пообедать. Я остановился и огляделся. Прогалина между сосен показалась мне подходящим местом для привала. Я поставил корзинку и сбросил мешок, собираясь набрать немного хвороста и развести костерок.

Я даже понять не успел, что произошло, когда земля разверзлась подо мной. Мне так показалось, когда внезапно подо мной что-то затрещало, и я повалился в яму вместе со мхом и какими-то ветками. Должно быть, я потерял сознание. Пришел в себя я от острой боли в правой ноге. Я с трудом сел и ощупал ее. Нога немного распухла, и я даже испугался, что сломал ее. Я посмотрел наверх и понял, что угодил в волчью яму. Но кто и зачем выкопал ее здесь? Охотник? Как часто он проверяет свои ловушки?
Боль не проходила, а нога распухала все сильнее. Я пробовал кричать, но, очевидно, меня никто не мог услышать. Кое как, держась за стенки я поднялся и попробовал достать до верхнего края, но тщетно. Яма оказалась глубокой, метров двух глубиной, и ухватиться было решительно не за что.
Ногти скользили по осыпающимся краям, и дотянуться до верха никак не получалось. С каждой минутой я понимал, что, возможно, останусь здесь навсегда. Нога распухла и нещадно болела, и я, обессиленный, снова и снова падал на дно.
Устав от бесплодных попыток выбраться, я лежал и смотрел в синее небо среди сосен. Помощи ждать было неоткуда. Даже если хозяйка поднимет тревогу, как они узнают, где меня искать? А если в яму попадет настоящий волк? От последней мысли мне как-то совсем тошно стало. У меня только ножик перочинный с собой, разве с таким оружием можно справиться с волком?
Небо начинало темнеть, а это означало, что уже вечер. Марья Игнатьевна, должно быть, собрала на стол и ждет меня теперь к ужину. Или уже подняла тревогу, и меня ищут. Я прислушался, но кроме треска сосен, не было слышно ничего. Корзинка с грибами и мешок с оставшейся провизией осталась где-то наверху, как и батог. Скоро стемнеет, и им придется прекратить поиски.

Странно, но я больше не ощущал ни холода, ни сырости. Теперь я лежал на чем-то теплом и мягком, будто в постели. Я с трудом разлепил глаза. Оказалось, что я действительно лежу на кровати. Нога еще болела, но, похоже, кто-то перевязал ее. Я скосил глаза, пытаясь увидеть своего спасителя, но, похоже, в избе кроме меня никого не было. Я снова закрыл глаза и, кажется, задремал, потому что когда снова открыл их, в избе уже кто-то был.
Я увидел лишь широкую спину в широкой мужицкой рубахе, подпоясанной веревкой. Должно быть, крестьянин, из местных. Я попытался встать. Он обернулся, услышав мою возню.
- Проснулись, барин? – Он подошел.
Я приподнялся на локтях, разглядывая своего спасителя. Широкий в плечах, светловолосый и сероглазый, половину лица закрывали усы и борода. Что ж, здесь, в глубинке, не было моды бриться. По всему он был похож на обычного мужика, работягу, и все же было в нем что-то такое, что показалось мне странным. Во взгляде ли, или в том, как он вообще держал себя. У крестьян взгляд какой угодно, но только не такой открытый и смелый. А, может, все дело в развороте плеч.
- Где я?
- У меня, в лесу. Я живу тут, вроде лесника в местных краях. Как вы себя чувствуете?
Честно говоря, чувствовал я себя не очень. Интересно было, сколько я вообще времени пролежал в беспамятстве. Я спросил.
- Так второй день пошел, как я вас из ямы вытащил. Доктор сказал, что нельзя вас пока тревожить, вот мы и решили вас здесь оставить. Но заставили же вы всех поволноваться, Петр Семеныч. Марья Игнатьевна весь город на уши подняла… Да теперь уж за нее не беспокойтесь, доктор ее предупредил, так что отдыхайте себе.
Я откинулся на подушки. Голова немного кружилась, а в теле была странная слабость.
- Как зовут вас?
- Степан я, - ответил мой спаситель. – Вы отдохните немного, а то что-то больно бледный стали. А я потом обед вам согрею.
Я слабо улыбнулся и кивнул. И уж когда он повернулся, чтобы уйти, тихо добавил: «Спасибо, Степан». Услышал он или нет, не знаю. Степан ничего на это не ответил. А я чувствовал себя усталым и разбитым, поэтому снова уснул.
И приснился мне странный сон, будто я все еще в яме, кричу, зову на помощь. И уже отчаяние овладевает мной, когда вдруг на фоне светлого неба появилась голова. Я не могу разглядеть сначала лица, а потом понимаю, что это Степан. И в тот момент он мне показался ангелом.
Проснулся я, когда уже вечерело за окном. Степан сидел за столом и что-то писал. Вот и еще одна странность. Редко встретишь грамотных крестьян в наше время. Должно быть, этот не из крепостных, свободный.
Он поднял голову и посмотрел на меня.
- Проснулись? Вот и славно, сейчас я вам поесть соберу, а то вторые сутки голодаете уж.
Степан убрал бумаги и чернильницу, а потом подошел ко мне и помог устроиться в подушках Нога, конечно, заныла, но сильной боли больше не было, и я решил, что смогу это потерпеть. Степан принес мне плошку с какой-то похлебкой и ломоть свежего хлеба. То ли похлебка оказалась очень вкусной, то ли я слишком голодным, но съел я все очень быстро. Степан забрал у меня из рук плошку и поинтересовался:
- Еще, или наелись уж? С непривычки-то как бы не переесть…
- Спасибо, Степан, очень вкусно, - я улыбнулся и довольный навалился на подушки.
Теперь я мог рассмотреть дом получше. Пожалуй, самым необычным в ней была полка с книгами. Какими я, конечно, не мог рассмотреть, но сам по себе факт удивительный. Видно, не простой мужичок мне попался. Степан будто заметил мой взгляд, усмехнулся в усы тихонько.
- Почитать хотите, Петр Семенович?
- А почему бы и нет? – улыбнулся я.
- Хорошо… - Степан подошел к полке. – Что же предложить вам, Петр Семенович? – он задумчиво пробежался кончиками пальцев по корешкам. – Пожалуй, это вам будет интересно. Он принес мне книгу, и каково же было мое удивление, когда это оказался Руссо, да еще на языке оригинала. И снова в серых глазах промелькнула насмешка. Французский я знал недостаточно хорошо, но почему-то под этим насмешливым взглядом не рискнул в этом признаться.
- Спасибо, - пробормотал я, беря у него из рук книгу.
- Я вам свечу поставлю рядом, а то темнеет уже.
Я читал, пока не заслезились глаза. Степан уже давно забрался на печку и видел, должно быть, десятый сон. Я все думал, о том, кто же мой странный спаситель, образованный и со взглядом свободного человека. Но утро вечера мудренее, и, отложив книгу и задув свечу, я лег спать. Я еще долго не мог уснуть и бесцельно смотрел в потолок. В голову лезли разные мысли, и задремал я лишь под утро, а когда проснулся, Степана в доме уже не было.
Я сел на кровати. Нога еще болела, но чувствовал я себя значительно лучше. Мне показалось, что я вполне уже могу встать. Я осторожно спустил ноги с кровати, коснувшись ими теплого дощатого пола. Одежда моя лежала тут же, возле кровати, на грубо сколоченном широком табурете, только уже чистая. Я надел брюки и попробовал встать. Ногу пронзила острая боль, но я удержался. Постепенно боль отступала, и я смог дойти до стола. Потом отдохнул немного и пошел дальше. Полка с книгами тянула меня словно магнитом, и я хотел знать, что еще читает Степан. Наконец я мог узнать это. Там были современники Руссо – несколько книг Вольтера, Бомарше, Шодерло де Лакло, из наших – Радищев, Карамзин, Фонвизин. Книг было много. Они стояли в два ряда. Я переступил и, забывшись, оперся на больную ногу. Ее тут же пронзила такая острая боль, что у меня потемнело в глазах. Падая и пытаясь удержать равновесие, я схватился за полку, и вся она, вместе с книгами, полетела на меня. На шум прибежал Степан и остановился на пороге, увидев меня заваленным книгами. Я сел, посмотрел на беспорядок, устроенный мной, а потом виновато – на Степана.
- Простите, я только хотел посмотреть книги.
- Что же вы так неловко, Петр Семенович. Нельзя вам еще вставать, что теперь доктор скажет?
Я вдруг заметил несколько листков. Должно быть, они лежали там же, на книгах, а теперь один из них развернулся. Там был рисунок. Рука сама потянулась к нему, но Степан успел схватить их раньше. Он долго и пристально смотрел на меня, а потом вдруг протянул мне.
Юноша, красивый и беззаботный, со вьющимися, до плеч волосами и удивительно чистыми глазами был нарисован на них. Я удивленно посмотрел на Степана. Он освободил меня от книг и помог подняться, довел до кровати.
- Кто этот юноша? – задал я мучивший меня вопрос.
- Вы правда хотите знать?
Не знаю, что заставило его довериться мне и поведать эту историю. Он присел рядом на табурет и все говорил и говорил, а я потрясенно молчал, не смея перебить его. Наконец я увидел перед собой настоящего Степана, бывшего помещика, отказавшегося от всего и уехавшего сюда, в глушь провинции. Юношу на рисунках звали Алексеем, бывшим сыном другого помещика, жившего со Степаном по соседству. Они много времени проводили вместе, охотились или устраивали балы, и незаметно для себя Степан полюбил сына своего друга - веселого и жизнерадостного юношу. И Алексей ответил ему взаимностью. А потом отец узнал об увлечении своего чада и сослал его на учебу в Германию, а Степана больше не пустил на порог своего дома. История получила огласку, и Степан не выдержал позора и тоски от разлуки. Он уехал, оставив все дела на приказчика.
Я все еще молчал, когда он закончил. И лишь смотрел на него, глубоко несчастного человека. Мне многое приходилось видеть, и такие отношения не могли шокировать меня, но глубина чувств и горя поразила меня. Не часто такое можно встретить.
- Презираете? – глухо спросил Степан.
- Нет, что вы?.. Просто это так несправедливо, когда любящих разлучают… Я не знаю, что сказать.
Больше Степан не касался этой темы, а я посчитал себя не вправе задавать вопросы. Днем приехал доктор и разрешил перевезти меня в город. Уже перед отъездом, поймав Степана за руку, я спросил:
- Вы не позволите мне взять один из тех рисунков?
- Зачем вам? – нахмурился он.
Я и сам не знал. Хотел ли сохранить память об той истории, или дело было в том, что рисунки сделаны очень талантливо, или же просто хотелось хоть крупицу той любви, что заключена в них. Я уже сидел на телеге, заботливо укрытый попоной, когда Степан подошел ко мне и протянул один из рисунков.
- Вот… Держите, Петр Семенович, - он еще помолчал немного, а потом тихо добавил: - И да хранит вас бог, не падайте больше в волчьи ямы.
Я улыбнулся и пожал его руку.
- Спасибо вам, Степан, за все. И да хранит вас бог.
«Трогай!» - прикрикнул кучер, и мы поехали. Я все смотрел на одиноко стоящего возле калитки Степана, пока мы не вывернули на дорогу, и он не скрылся из виду.
Больше своего спасителя я не видел, а через пару недель, когда нога совсем зажила, вернулся домой, в Петербург. Я увез с собой сердечность местных жителей и ту историю, столь глубоко поразившую меня. Мне бы хотелось когда-нибудь написать ее, но вправе ли я распоряжаться чужой тайной? Наверное, нет.

***
Неожиданное продолжение эта история получила год спустя, когда я собрал своих друзей, таких же писателей, по случаю выхода новой книги. Был там и один новый для меня человек, некий господин Вересков, приведенный моим хорошим приятелем Андреем. Вересков лишь недавно вернулся из Германии, где провел последние десять лет, а теперь вернулся в Россию. Андрей познакомился с ним в Баден-Бадене, куда год назад ездил отдыхать.
Веселье было уже в самом разгаре, и Андрей, как обычно, читал свои памфлеты, когда я заметил, что Вересков стоит и пристально смотрит на портрет юноши, подаренный мне Степаном. Я решил, что несправедливо прятать такую красоту от людей, и теперь он висел на стене, заправленный в красивую раму. Друзьям рисунок очень нравился, но я никогда не рассказывал, откуда он появился и какая за ним скрыта история.
- Откуда у вас этот портрет? – Мне показалось, что Вересков даже в лице поменялся.
Узнать в нем юношу на портрете было почти невозможно, и я не сразу понял, что же так взволновало его. Пока до меня не дошло, что Андрей представил его Алексеем. Я вглядывался то в юношу на портрете, то в его не по-мужски тонкие черты и красивые печальные глаза, и вдруг понял, что это он. Конечно, я все рассказал ему. Вересков заметно побледнел, и я, признаться, даже испугался за его здоровье.
- Вам нехорошо? – я быстро налил воды из графина и протянул ему стакан. – Выпейте…
Но он лишь покачал головой и спрятал лицо в ладонях.
- Это я… на портрете, - его глухой, полный боли голос заставил меня вздрогнуть. – Как мне найти его, Петр Семенович? Прошу вас, скажите. Это важно.
Он отнял руки от лица и посмотрел на меня. Никогда еще я не видел такой мольбы во взгляде. Мог ли я промолчать тогда? Не будучи уверенным до конца, правильно ли поступаю, я все же рассказал. Вересков прошептал лишь: «Благодарю вас», - и тотчас же уехал. Больше я его не видел.
Нашел ли он Степана, я не знал. Конечно, я часто вспоминал их: странного отшельника из глубинки и господина Верескова, но не представлял, как узнать их судьбу. Вмешиваться и дальше я не считал возможным, потому что мне и так было позволено узнать слишком многое. И я все еще временами чувствовал неловкость от того, что храню их личную тайну.
И все же, волею судьбы, я узнал продолжение этой истории, когда мне пришло письмо из далекой Чердыни.
Вересков все же разыскал Степана и там и остался. Меня приглашали в гости на будущее лето и обещали показать самые грибные и ягодные места в тамошних лесах. Я улыбался, читая письмо, написанное незнакомым ровным почерком. И не ошибся в своем ощущении, что написано оно Степаном, потому что именно его подпись стояла внизу.
Я не слишком верил в судьбу и прочие тонкие материи, но это происшествие в лесу сильно поколебало мою уверенность. Бог или проведение привели меня тогда в Чердынь, я не знал, но в одном был теперь твердо уверен: для настоящей любви нет непреодолимых преград.

---

"You said goodbye to me last fall..." Коллаж

[slash-in-perm]

Автор:  Кукла неблагодарная
Пейринг: ГП/ДМ
Жанр: ангст

@темы: Гарри Поттер, коллаж, на конкурс

---

"Желтая осень", проза

[slash-in-perm]

Автор: MadMoro
Название: Желтая осень
Жанр: ориджинал, драма, слэш
Рейтинг: PG
Саммари: сентябрь 1914 года. Петроград. Уже месяц как гремит Первая мировая. Мужчина и мальчик. Неправильная любовь, сделавшая взрослого рабом ребенка. Но все имеет свойство заканчиваться.
Предупреждение: рассказ ведется от первого лица.
Он попросил о встрече в парке Екатерининского дворца. Мне бы хотелось знать, почему именно там, но это его просьбу мне передал Эрнст, и все вопросы тут же стали бессмысленны. И вот я стоял в глубине парка, там, где он больше всего напоминает лес: дорожки поистерлись, сменившись тонкими тропинками, ровные газоны поросли сорной травой, да и деревья в отсутствие садовника перестали поддерживать линию, подпирая небо то там, то здесь. Кругом тишина. Аж до звона в ушах. Даже птицы не поют. Мне казалось, я могу расслышать биение собственного сердца - бум-бум, бум-бум... звучало как набатный колокол.

Пока я ехал сюда из Петербурга, нет, уже Петрограда все разговоры рано или поздно сводились к одной теме. Она висела в воздухе как занесенный над головой приговоренного топор палача. Она отравляла своим присутствием умы горожан: это громко обсуждали студенты, об этом шептались женщины в булочных, об этом скептически рассуждал малограмотный ямщик. «А Вы, баринъ, слыхали? Грятъ, война».

Еще не гремели пушки, а запах пороха уже чувствовался. Он разъедал ноздри. Надо уезжать из страны. Как можно быстрее, как можно дальше. Пока колесо истории не подмяло под себя. Надо уезжать. И главное забрать его с собой.

Я не видел его около двух недель. А вестей от него не поступало с неделю. После стольких дней проведенных до единой минуты вместе, время в разлуке мне кажется вечностью, тем более если это время прошло в насквозь пропахшем близящейся войной Петрограде.

Последняя наша с ним встреча совпала с его хорошим настроением. Он не закатывал истерик, не обвинял меня, не разбрасывался проклятиями - он просто улыбался, как прежде солнечно, ярко, и разрешал мне любить себя. И он снова был моим Ваней, моим золотым мальчиком. Только для меня одного.



«У меня скоро день рождения», он ловко увернулся от моих губ, и поцелуй пришелся в нос. Последнее время он отдалился от меня и редко позволял себя целовать, считая поцелуи излишним проявлением чувств. Зато позволял мне делать многое другое, «Ты вообще слушаешь?!»

Он грубо оттолкнул меня, и я потеряв равновесие упал на пол. Он знал, что я не посмею поднять на него руку и всячески пользовался этим знанием, оскорбляя меня при этом. Хотя, что там оскорбления - просто мне было по-человечески больно оттого, что мой Ванечка, возможно, разлюбил меня. Он сидел на кровати, нахмурив свои выгоревшие за лето брови, и смотрел на меня сверху вниз, и в его серых глазах мне виделось отвращение. И я унижался, чтобы сменить гнев на милость. Я ползал перед ним на коленях, целовал его ступни и каждый его пальчик, лишь бы он не смотрел на меня так. Ведь он сам сделал меня тем, кто я есть сейчас.

«Конечно, слушаю», я так глуп в своей любви к нему, так жаден до его тела, до его юности. Я готов терпеть от него все что угодно, ведь я знаю, что это только минутная его прихоть и что скоро он сам будет не рад своему поведению. И все же я был глуп, «Ты хочешь подарок? Только скажи и я куплю тебе все, что ты пожелаешь».

Тут он оттаивал и становился более мягок. Позволял мне класть голову на его колени, будто я ластящийся пес, а сам перебирал пальчиками мои поддернутые ранней сединой пряди. Я не никогда не видел его лица в подобные этому моменты, но мне кажется, что оно приобретало какое-то отстраненно мечтательное выражение присущее античным статуям. Но мой мальчик был из плоти и крови, хоть и хотел казаться сделанным из цельного куска мрамора.

«Я хочу... я хочу...», его фантазия всегда бежала впереди него. Воображение подсовывало ему быстро сменяющиеся картинки одну за другой, и он не знал на которой из них сделать остановку. Он хотел все и сразу, как когда-то захотел меня и все то, что я мог ему дать. Я лежал лицом в его коленях, созерцая тьму средь складок его брюк, но мне казалось, что я видел его лихорадочно вторящие сами себе губы. Он шептал эти магические в каком-то смысле слова и сильнее запускал пальцы в мои волосы, сжимая и оттягивая пряди. В какой-то момент воображение его остановилось, выдавая ему самое желанное, и он до боли стиснул пучок моих волос в своем кулачке, заставляя меня поднять голову и посмотреть ему в глаза, «Придумай что-нибудь оригинальное. Что-нибудь до крайности невозможное. Удиви меня. Только без этих твоих стихотворений».

И заходясь хохотом, он отпускал мои пряди и падал спиной на расстеленную постель, вынуждая меня карабкаться по его чуточку нескладному телу. Я задирал на нем рубашку и целовал его покрытый золотистым пушком живот, приговаривая в такт поцелуям "придумаю... удивлю... обязательно". А он хохотал, громко и как-то неестественно. У меня до сих пор в ушах стоит этот странный нелепый смех. Но тогда я не обращал на него внимания. Я целовал его мальчишечий торс, перед этим стянув с него и китель, и рубашку - всю верхнюю часть его ученической формы. Я щекотал губами впадинку между его ключиц и согревал своим дыханием еле заметный уголочек его кадыка, а он не прекращал смеяться. В тот момент мне не хотелось думать, что он смеется надо мной, ведь я любил его и надеялся, что он любит меня.



Послышались шаги. В окружавшей меня гнетущей тишине было легко различить чье-либо присутствие: опавшая листва на разные голоса шумела под ногами. Еще не обернувшись я понял что это Ваня - его шаги я узнаю из сотен и тысяч других. Но он ступал наигранно тяжело, запрятав куда-то былую мальчишечью легкость. И я вслушивался в его шаг, пытаясь угадать что не так, что случилось, но он замер и мне пришлось обернутся. Он стоял среди желтолистых деревьев и эта желтизна окружала его со всех сторон. Она была и над его головой и под его ногами. А он в этой своей грязно-серой шинели сливался цветом с редкими обнаженными стволами и казался еще одним парковым деревом. Мой мальчик поднял воротник, пытаясь защитить голую шею от ветра, и прятал руки в широких карманах. Ему было холодно, а у меня кололо пальцы рук от желания согреть его, хоть я и сам то и дело ежился под порывами осеннего ветра. Мне казалось, за то время что я его не видел он изменился. Сторонний наблюдатель и не заметил бы всех этих изменений, но я, знающий каждый сантиметр его тела, измеривший его юность губами, видел все, что не видели другие. Взгляд так любимых мной с золотыми искрами на серой радужке глаз стал строже, жестче. Между белесых бровей залегла невидимая на первый взгляд складочка, но я не раз целовавший его лоб знал что еще две недели назад ее не было. Я выискивал в его лице изменения, а он в свою очередь рассматривал меня, словно я тоже мог измениться. А у меня разве что добавилось лишних седин от волнения.

Мы стояли в молчании наверное минут пять если не больше. Ваня заговорил первым, старательно пряча глаза в опавшей листве.

«Отец и мама хотят уехать заграницу. Дядя должно быть с ними». Он говорил ровно, словно на уроке словесности, не делая при этом акцента на каком-нибудь слове. Так читают Евангелие или выносят приговор. Мне была не понятна эта болезненная сосредоточенность на его лице, словно он что-то не договаривал. Но это же хорошо, что его семья решила эмигрировать. И пусть это почти что предательство собственной родины, но должен же кто-то остаться жить. Пусть в Англии или Франции, пусть далеко от Российской Империи (а от империи только название осталось) но жить. Пусть это будет мой Ванечка, мой солнечный мальчик. А я только закончу дела, улажу все формальности и сразу же за ним, плевать куда и как далеко. Хоть на край света. Лишь бы мой ангел жил.

«Я хочу остаться», он оторвал взгляд от прелых листьев и в его глазах я видел решимость, с которой солдаты бросаются на врага. Я глуп, о как я был глуп, полагая, что эта его решимость была основана на мне.

«Ванечка, не надо... не беспокойся... езжай с семьей, а я отправлюсь следующим же поездом...»

«Ты не понял». Тут мое сердце дало легкий сбой, а в глазах моего мальчика среди блекнущих искр я увидел призрак отвращения. «Я хочу остаться. Я записался добровольцем».

«Нет... ты шутишь... скажи мне что ты шутишь...» Я старался оставаться спокойным, но мое волнение и страх выдавал голос. «Да тебе же всего четырнадцать!»

«Уже пятнадцать», все так же спокойно отвечал он, «Исполнилось на этой неделе. Ты пропустил мой день рождения».

Он продолжал что-то говорить, но я не слышал. В моей голове с предельной ясностью предстал образ моего Ванечки ничком лежащего на взрытой чужими сапогами, взрывами и шрапнелью земле. Казалось, что он просто прилег отдохнуть, и сейчас повернется на бок и я увижу его улыбку. Но нет. Он лежал в грязи, лицо его было серо от копоти. Русые локоны, что я когда-то перебирал, лелея их мягкость в своей ладони, были острижены на военный манер и потемнели от пыли. Правый висок был опален пороховыми газами от частой стрельбы с руки. В чуть покрасневших глазах застыло немое удивление: «Почему ты не остановил меня?» А посреди лба с черными мазками гари, там, где сейчас залегла еще неглубокая складочка, зияла рана. И все это: серое лицо, остриженные кудри, безжизненный взгляд, корочка запекшейся крови между бровей - настолько живо предстало перед моими глазами, что я еле сдержал рвущийся наружу крик отчаянья.

«Нет...», прошептал я, потому как голос мой мне не повиновался. Я не мог позволить моему мальчику подставляться под вражеские пули, я не мог позволить ему погибнуть в каком-нибудь безымянном окопе. Мое сердце разрывалось от мысли о том, что это юное тело, что я гладил ладонями, целовал губами и согревал полуночными объятьями, будет мертветь в канаве у одной из множественных австрийских дорог. Наверное, мое лицо в тот момент представляло собой квинтэссенцию всех терзавших меня эмоций, потому как мой Ванечка отшатнулся в испуге. И я снова видел перед собой того белокурого мальчика, что робко целовал меня в полутьме гостиной и в смущении убегал в свою комнату, «Не посмеешь!»

Я, в мгновение ока оказавшись рядом, словно и не было тех метров определяющих расстояние между нами, бешено схватил его за руки, намереваясь увести его силой. Я бы скрутил его в два счета, и если бы пришлось, оглушил бы, вынес бы на руках из этой облетающей чащи, прижимая его голову в русых завитках к своей груди, поймал бы ближайшую коляску и вернул бы его в Петроград. А там сдал бы на поруки родителям или, что больше меня прельщает, запер бы в собственной квартире, надежно привязав его к кровати. Но мой Ванечка, мой солнечный мальчик остался в ушедшем лете, и сейчас я боролся с неизвестным мне зверенышем, вырывающимся из моих рук. Он бился как птица попавшая в силки, рвался из моих объятий в желтизну леса. Мне пришлось использовать всю свою силу чтобы удержать его и вести прочь из парка, но он упирался, роя каблуком землю, оставляя за собой неглубокие траншеи.

«Пусти!», он хватался руками за мое пальто, пытался ставить подножки, «Ты не имеешь права!»

Он злословил в мой адрес, бросался самыми черными проклятьями - я и не знал, что мой ангел знаком с такими словами. Он рванулся из последних сил, пытаясь прорвать кольцо моих рук, и ударил меня. Удар вышел слабый, детский. Но я был не в том состоянии чтобы что-либо прощать. Страх, ярость, злоба волной поднялись во мне... и я впервые ударил его в ответ. Наотмашь, по лицу. Просто пощечина, но вышло звонко, особенно в окружающей тишине. Мой Ванечка отшатнулся, осел на усыпанную желтым листом землю и затравленным зверем уставился на меня. А я смотрел на него, еще не понимая что произошло. Он сидел, а из левой его ноздри медленно сбегала тонкая ярко-красная струйка крови. Я следил за ней как завороженный. Алая капля покатилась вниз и зацепилась за светлый пушок над верхней губой. И тут я осознал, что сделал. Страх пересилил все. Я как подкошенный рухнул на колени.

«Прости...», я полз по сырой земле, пачкая брюки и манжеты рубашки, «я не хотел... это случайно...»

А мой мальчик утерев кровавую дорожку смотрел на меня дикими глазами и пятился как каракатица. Я почти дополз до него, когда он вскочил и бросился бежать. В лес, в чащу, в желтую осень...

«Ваня!», я кричал ему вслед, а глазам становилось мокро, «Ваня!»

А потом я просто упал лицом в листву, вдыхая запах сырости и перегноя, и рыдал. Громко, надрывно, умоляя моего мальчика вернуться и простить меня. Ведь я не хотел, это вышло случайно. Я не хотел... Когда слезы кончились, а их у мужчин всегда ограниченный запас, я поднялся, отряхнулся, вытер от налипшей грязи лицо и пошел прочь по ближайшей тропинке.

Когда я вышел из парка, уже темнело. Когда я приеду в Петроград, Невский уже будет полыхать сотней желтых огней. А завтра надо будет узнать насчет билетов до Парижа или насчет парохода до Лондона. Без разницы. Ловя коляску, я уже знал, что вряд ли встречу своего мальчика снова.

«Куда едемъ, баринъ?», спросил меня пьяный ямщик.
«Куда угодно. Лишь бы подальше отсюда».

@темы: проза, ориджинал, на конкурс, PG, драма

---

[slash-in-perm]

Завтра, 8 сентября, последний день приема работ на конкурс.
С нетерпением ждем выполненных заявок!
а пока... нам обещают клипы, прозу, и коллаж. Администрация [Слешеры в Перми] уверена, что все пермские авторы не обделены талантом и умениями.

---

[slash-in-perm]

Напоминаем, что до конца августа необходимо отправить на [email protected] заявкуо, в которой сообщить тему и направление работы (форму выполнения: проза, клип и т.д. )
Ждем писем! Вдохновения, уважаемые авторы!

---

Добрый вечер, уважаемые дамы и господа.

[slash-in-perm]

Организация просит прощения за суточное промедление и надеется, что эта задержка не остудила ваш пыл, и вы готовы принять участие в Первом Экспериментальном Творческом Конкурсе Пермских Слешеров (аббревиатура обсуждается).

Итак, ТЕМА для творчества: Происшествие в лесу.

Старт - 23 августа. Конкурс и голосование анонимные. Работы будут оцениваться без номинаций, за неимением большого числа участников.

1. До 31 августа отправить на [email protected] краткое письмо, в котором сообщить тему и направление работы (форму выполнения: проза, клип и т.д. Обязательное условие одно - это должен быть СЛЕШ.)

2. До 8 сентября на этот же адрес отправить саму работу. Это может быть Любым Творческим Проявлением: драбблом или рассказом в любом жанре и фэндоме, рисунком, фотомонтажем, анекдотом, фотографией, клипом, песней... в общем, чем угодно, связанным с Темой.

3. Все работы будут выложены 10 сентября в порядке очереди, каждая в отдельном посте.

4. Авторы не должны до завершения конкурса выдавать свое авторство.

5. 10-17 сентября - неделя для изучения работ, и обязательно для комментариев. Мы все знаем, как это важно - обратная связь.

6. 18 сентября (ориентировочно) - Встреча, посвященная конкурсу, обсуждению работ и творческих планов.

 

Пожалуйста, отметьтесь, кто прочел этот пост)

Мы надеемся, что все несколько участников получат удовольствие от такого рода творчества) интересно узнавать земляков... с другой стороны.

 

 

---

Будем участвовать в творческом конкурсе?

[slash-in-perm]

0

Вопрос: Будем участвовать в творческом конкурсе?

1. буду!		8	(88.89%)
2. не буду, потому что ничего не умею		0	(0%)
3. не буду		1	(11.11%)
Всего:		9

---

Здравствуйте, дорогие пермские извращенцы!

[slash-in-perm]

Наконец у нас появилось сообщество.
1. Вступайте.
2. Следите за развитием событий. Дело в том, что на последней встрече совет старейшин (хе-хе) волевым решением решил возродить творческие настроения в наших незрелых умах. И задумал проводить мало того, что встречи в новом формате (об этом позже), так еще и хочет вам предложить делиться своим творчеством!
В воскресенье будет объявлена тема для сочинений, а также рисунков, видеомонтажа, оригами, постановочных фото, в общем, для любого проявления вашего творчества.
Поэтому точите перья! У нас в Перми целый бастион талантливых людей. Надеюсь, и танцы тьоже будут представлены

А пока у меня обращение: дизайнеры! помогите с дизайном! надизайньте что-нибудь, и ваше имя войдет в короткую, но бурную летопись слеша в Перми. Кто может сделать не навороченный, но красивый дизайн?

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

@темы: объявление